Плакетка "KAUKASUS 1942" и рамка из наследства Эмерана Вейдэнгера

Вашему вниманию представлен уникальный экземпляр так называемого "окопного творчества" с подтвержденной историей происхождения из наследства военнослужащего (горного проводника Вермахта) - Эмерана Вейдэнгера (Emeran Weidinger), проходившего службу на Кавказе в период битвы за Эльбрус и проявившего себя при спасении раненого боевого товарища.

Эмеран Вайдэнгер (на фото - справа) - горный проводник Сухопутных войск (квалификация получена 03.05.1940 г.). За время прохождения службы был награжден: Железным крестом 2-го и 1-го классов, пехотным штурмовым знаком, знаком Горного проводника Сухопутных войск. Служил в 12-й роте 99-го горнострелкового полка и в ее составе принимал участие в боях за высокогорный Кавказ. Пережил войну, после войны служил горным проводником Сухопутных войск в Бундесвере. 

Описание: плакетка по сути является срезом ствола березы, рисунок нанесен методом выжигания, листы из книги с описанием жизни в горах и оригинальная фотография оформлены в старый багет под стеклом.

Не героизм, а высокие человеческие качества, такие как выдающаяся солидарность, стали толчком к написанию этой статьи.

Уже в сентябре своеобразным совместным трудом раздобыли мы древесину для строительства 7 хижин на перевале. В лесу валили деревья и затем тяжелые бревна в течение 3-4 часов доставлялись на строительную площадку. Эшелон требовал доски и другой строительный материал. Войсковую хижину построили на несколько сот метров выше перевала. Один художник набросал на куске древесины портрет знаменитого мюнхенского юмориста Вайса Фердла и его выражение: "Самый сильный жизненный мотор, где бы ты ни был – это юмор!". В середине октября начал сильно валить снег. Так было атмосферно обусловлено, что ледяные воздушные массы Киргизской степи столкнулись с морскими, пришедшими с Черного моря. Это стало причиной сильных снегопадов. Днем снег шел так сильно, что становилось мрачно. На жилых помещениях снег достигал 6-7 метров. Ночью скрипели вновь выстроенные хижины под тяжестью снега, готовые в любую секунду развалиться. Ново разработанная лампа "Петромакс" поглощала кислород так быстро, что приходилось очищать лопатой проход, чтобы не задохнуться. Было ужасно, что даже у взрослых мужчин сдавали нервы. Ограниченность пространства была большой физической нагрузкой. Из-за сильных снегопадов и лавиноопасности останавливалась часто работа по покрытию хижин товарищами из опорного пункта. Единственным общением была игра в карты целый день, а то и еще полночи.

Пильмайер и я занимались в то предрождественское время выжиганием по дереву. На березовых дощечках, которые мы получили от станции в долине, мы создали картину клухорского перевала и на заднем плане горную вершину (3864 метра). С помощью различных отверток и бензиновой горелки мы сделали действительно очень хороший рождественский подарок. Эдельвейс, как символ войск, воюющих в горах, украсил нашу работу. Отдыхающие отвезли ее на нашу родину и отправят ее нашим родным. Еще мы с Пильмайером и Кирхнером создали маленькую "музыкальную группу". Кирхнер родом из Инсбрука и был оператором у Луиса Тренкера. Он мог играть на гитаре. У Пильмайера было музыкальное образование и замечательный голос. Они пели альпийские песни. Это были редкие моменты в жизни, которые едва кто-то забудет. Когда не было метели или плотной облачности около 35-40 человек должны были следить за обстановкой. Постоянно на перевале дул ледяной ветер со стороны киргизской степи. Каждый час приходилось менять шерстяное пальто и меховые сапоги.

Неожиданно тяжелые условия потребовал опорный пункт на горном хребте Нахар. Ниже Клухорского перевала у Сухумской военной дороги в каждой палатке были размещены 8-10 человек. Ночью лежали они крепко прижавшись друг к другу на голой земле, орудия были готовы к бою. У командира была еще и ракетница. Так они должны были выдержать 4-5 дней.

С капитаном Пильмайером и Кирхнером мы хотели в один прекрасный день принести товарищам продовольствие. Несмотря на маскировочную одежду поражал точностью стрелок с противоположного фланга. С расстояния 400-500 метров стрелял точно в цель. Первый выстрел попал Пильмайеру в голову, следующая пуля пробила Кирхнеру бедро. К большому счастью Пильмайера его рана не была смертельной. Очень быстро мы исчезли в укрытии. По скалистой стене мы скатились вниз. Тут же я обработал рану. Хотел отправиться на перевал за санитарной машиной. Выбрался из укрытия в другом месте, но снайпер открыл снова огонь. Я поспешил снова спрятаться в укрытии. Оба заорали: оставайся здесь! Через несколько часов, когда солнце зашло за горный хребет, точность снайпера поубавилась. Выстрелы попадали на 30-40 метров выше по скале. Температура воздуха сильно понизилась и я должен был привести помощь. Прибыв на перевал я завопил что есть силы: Пильмайер и Кирхнер ранены! Тут же сообщили штабному врачу и всем товарищам, которые прятались в хижинах. Очень скоро прибыл врач с санитаром и мы обсудили тяжесть ранения и способ транспортировки. Санитар принес две фляжки с горячим чаем и два шерстяных одеяла. Это продолжалось недолго и мы вскоре были рядом с ранеными. Между тем время и холод сильно изменили их лица. И поэтому горячий чай был очень кстати.

Началась тяжелая транспортировка к перевалу. Снег был глубокий и вязкий. Приходилось часто останавливаться и меняться. Железной волей и из последних сил мы несли раненых до перевала 400-500 метров вверх. В конце этого крутого подъема все почувствовали облегчение и чувство благодарности за совместную помощь. Где-то в 22 часа мы достигли санитарного пункта. Этот человеческий поступок был вершиной товарищества. Было счастьем, что доктор Карл Линс родом из Вайнгартена из окрестностей Линдау построил свой перевязочный пункт не в защищенном лесном участке, а в защищенном месте перевала. Наш доктор был не только мастером своего дела, но и замечательным человеком, любимцем своих товарищей. Две горелки и два петромакса обеспечивали тепло и давали достаточно света. Врач тут же начал свою работу. Мы толпились рядом, пили горячий чай и ели мясо из банки, а оба раненых сердечно благодарили нас. После этого, с чувством выполненного долга мы разошлись по хижинам. На следующий день мы перенесли Кирхнера Карла в долину. Мы передали Карла санитару из защитного пункта долины Баксан, боковой долины Кубани. Командир Пильмайер был нетранспортабелен. Он сказал: "Лучше я останусь с вами. И хороший доктор у меня тоже есть".

Ежедневные метели препятствовали встречам с товарищами. Чем ближе было Рождество, тем чаще посещали нас мысли о семье и доме. Самой большой радостью для солдат была почта. К сожалению она была редкой, т.к. расстояние до нашей Родины было 3000-4000 километров. Омрачало рождественские мысли сознание того, что ранней весной предстоит большое наступление на Сухуми и захват нефтяных полей. Непроизвольно думали о битве за Клухорский перевал, где погибли 228 молодых парней. Этот факт сильно влиял на состояние духа. Моя благополучная судьба, которая меня до этого при восхождениях сопровождала, помогла мне и в этот раз. Я заболел желтухой и выглядел как настоящий китаец. Под лучистым голубым небом и по вязкому снегу из последних сил санитар и я отправились в долину. "Везунчик" - с радостью и завистью провожали меня мои товарищи. Мне было позволено переночевать в карачаевской семье. Этот народ был очень гостеприимен. После долгого и тяжелого пути в лазарет я прибыл сначала в Пшемысль для дезинсекции. За несколько дней до Рождества поездка закончилась. В Ордруфе в Тюрингии я встретил Рождество. С новостью о моих любимых и о моих родителях у меня упал камень с сердца. Благодаря заботливости и любви медсестр лазарета я провел радостные и относительно спокойные рождественские дни.